(Если кто-то без википедии не сможет быстро сообразить, кто такой Милан Кундера/Milan Kundera, напомню название одной его книги: Невыносимая лёгкость бытия/ Nesnesitelná lehkost bytí/ L'Insoutenable Légèreté de l'être/ The Unbearable Lightness Of Being.)
В одном из наиболее известных своих романов "Žert"/Шутка, Кундера, кроме прочего, замечательно объяснил свою нелюбовь и настороженность по отношению к журналистам и журнализму, как способу мировоззрения и жизнеобеспечения человека всеядного. Позднее я этот абзац обязательно разыщу и переведу. Но пока я не об этом.
Сам роман "Шутка" был переведен на русский язык, его можно скачать и перечитывать, вместе со множеством восторженных и глубоких предисловий и послесловий российских критиков и литературоведов. Однако послесловие к своему роману самого Кундеры в россии опубликовано не было, по крайней мере мне его найти пока не удалось. Поэтому цитату привожу по чешскому оригиналу. В "Послесловии" на стр. 232 Милан Кундера описал эпизод произошедший в Париже сразу же после советской оккупации Чехословакии:
"В октябре 1968 Клод Галлимар пригласил меня в Париж в связи с изданием книги. Дубчек тогда еще был при делах, из Чехии можно было выехать без проблем и вот я на 14 дней оказался в Париже. Я поспешил к Луи Арагону в его квартиру на ру Варенн. В это время у него в гостях был русский физик Капица с супругой - оба русские с либеральными взглядами, если не ошибаюсь, духовно близкие Сахарову. Они просили Арагона не прерывать своих связей с Москвой, потому что лишь так можно будет оказывать помощь таким людям, как они. "Вы не должны смешивать русский народ и русское правительство" - просила супруга Капицы. Арагон ответил: "Русский народ, он еще намного хуже, чем его правительство!" конец цитаты.
dwas comment: Терпеть не могу коммунистов - ни русских, ни чешских, ни французских, однако хочется, наступив на глотку своего предубеждения вслед за бывшим французским коммунистом Луи Арагоном спустя более сорока лет повторить:
Oбщность людей, пытающихся называть себя народом, масса, которая безропотно, на прoтяжение многих и многих десятилетий позволяющая своими же собственным злодеями массово убивать себя и своих детей, грабить себя и своих предков, тотально и беспредельно обманывать во всем, вплоть до мелочей, отбремнить себя почти от всех человеческих прав и благ, загнать себя в колхозное, военное, прописочное и общеобразовательное рабство, прозябать без какого либо выбора - политического, экономического или социального; общность, которая в своей подавляющей массе без зазрения еще и завидует своим рабовладельцам искренне и безраздельно, старается быть похожими на своих лжецов и палачей, даже тех, самых ничтожныx в своей злодейской иерархии - такой "народ, он еще намного хуже, чем его правительство!".
При этом я не испытывал и не испытываю ни малейших симпатий по отношению к правительству (российскому, равно как и кубинскому, северокорейскому, иранскому, венесуэльскому...), обслуживающему его идеологическому или репрессивному аппарату и не нахожу никаких лестных слов или положительных эмоций.
И если у нормальных народов путем свободных и справедливых выборов, общественного отбора и исторической культурной традиции в правящие элиты с некоторой долей вероятности могут попасть лучшие, постепенно создавая эссенцию и квинтэссенцию народа, то в россии этот отбор имеет отрицательный вектор и нулевую парадигму. "Элиты" здесь - седьмая вода в кисельных берегах, морковный кофе и баланда из помойной тряпки. А "управляемая" ими срана - одна-нешестая-часть суши, стремительно деградирующая в своё темное и кровавое прошлое, срана где завтра будет позавчера.